Так бывает, что в детстве все хотят быть исключительно космонавтами, врачами или летчиками. Набор профессий небольшой. А когда они вырастают, список этот расширяется и люди становятся кем угодно. Сантехниками, поварами или официантами. Некоторые бандитами. Становятся дворниками или даже проститутками. И очень немногие становятся космонавтами. Проходят годы, и человек уже не вспоминает, кем он хотел быть. Он не помнит, что в шесть лет на вопрос: «Сашенька, а кем ты будешь, когда вырастешь?» гордо отвечал: «Космонавтом!». И все радуются и говорят: «Какой хороший мальчик!»
И вот этот Сашенька в сорок лет не помнит ни о космонавте, ни о том, каким хорошим он был мальчиком. Он думает о том, как бы его за очередную пьянку не выгнали из сантехников. И, как это нередко случается, его берут и изгоняют. Изгоняют не просто, а с позором и волчьим билетом.
А вот Вове в этом смысле повезло. Не повезло прямо сильно. Но в целом все сложилось удачно. В детстве он просто не хотел быть никем. И на подобные вопросы философски отвечал: «Собой!», чем приводил в глубочайшее замешательство родителей и их знакомых. Те качали головой и говорили, что у мальчика будет тяжелая судьба. Так было до седьмого класса, пока не начали изучать химию.
Кабинет химии в их школе был на четвертом этаже, в дальнем крыле, и до седьмого класса Вова даже ни разу не переступал его порог. Но когда начался новый учебный год и он первый раз вошел в кабинет химии, Вова понял сразу и бесповоротно: он будет химиком, настолько поразили его все эти колбы, реторты, пробирки и дистилляторы. Они сверкали в его воображении, даже когда Вова закрывал глаза. Говорил он только о химии и с нетерпением ждал следующего урока. Он первым записался в химический кружок и ни разу не пропускал занятия.
Ему было интересно абсолютно все. Таблица Менделеева стала для него чем-то вроде карты полушарий для будущего путешественника.
Одноклассники стали звать его Вова-Химик. А он не обижался и читал учебники за 7, 8, 9, 10 классы. На следующий год он начал программу первого курса института. Органическая или неорганическая химия — для него это не имело разницы, он знал о химии почти все, и в десятом классе его уже звали просто Химик. Его перестали интересовать игры. Он часами просиживал за книгами. Совсем не разбирался в музыке, моде, не смотрел кино. Девушки его не замечали, а он не замечал их. Если бы кто-нибудь другой, например любой парень из их класса, вел себя так же, все посчитали бы его странным. А на Вову-Химика мало кто обращал внимание вообще. Все как-то быстро привыкли к тому, что он все время чем-то занят.
Была, правда, одна девушка — 100-процентная жертвенность для перспективы на светлое будущее. Она уже с самого детства была готова быть «женой лейтенанта» с условием, что он станет генералом. Она даже водила Вову в театр. Как могла, пыталась доказать свою нужность, но не произвела на Химика должного впечатления. Ее энтузиазма хватило на полгода, после чего она нашла себе новую жертву. А у него ни в ком не было потребности.
И такой феномен не мог остаться незамеченным, не так уж много людей в наше время могут увлекаться чем-нибудь. Его сразу приняли в институт, потом в аспирантуру, ему прочили большое будущее. Говорили, что к тридцати он станет академиком. И даже предполагали, что он изобретет что-то вроде нового химического элемента, никак не меньше. На меньшее не был согласен и сам Вова.
Но Вова заинтересовался темой мало изученной и, как говорили, бесперспективной.
Теория его состояла в том, что все процессы, проходящие в организме человека, не что иное, как обычные химические реакции. Работа мозга, мышечные усилия. Рост или так называемый метаболизм — все это органическая химия. Человек настолько изучен, но почему-то несчастен. Существует условно некий гормон счастья, но на практике это не работает. Можно группой определенных препаратов вызвать у человека радость или так называемую эйфорию. И человек при этом будет уверен, что радуется сам. Другой группой препаратов можно добиться противоположного результата, и человек полезет в петлю, и будет при этом уверен, что туда погнали его проблемы и собственный выбор. В любом случае по ощущениям это будет выбор собственный.
Но такое действие Владимир Васильевич (так уже звали Вову-Химика коллеги) считал грубым. При этом эффект был непродолжительным. Заканчивается действие препарата, и проходит состояние. Люди чувствуют при этом вялость и потерю сил.
Владимир Васильевич считал, что современная химия в сочетании с физиологией и другими науками может дать возможность добиться абсолютного и постоянного результата.
Вот над этим «эликсиром счастья» он и работал. Одно название чего стоило, и его начали считать чудаком. Из его лаборатории начали уходить сотрудники. А потом тему закрыли и прекратили финансирование.
Но Владимиру Васильевичу это было все равно. Он договорился, и ему негласно разрешили заниматься темой после работы. К основной работе интерес у него угас. Он как-то незаметно ушел на вторые роли и о его блестящих перспективах уже мало кто вспоминал.
Шли годы, уже даже самые тупые одногруппники В. В. стали докторами наук, а некоторые и профессорами. Ему было все равно. Он работал над своим эликсиром. Какие-то странные опыты. Потом снова опыты. Самого продукта еще не было. И в принципе никогда Владимир Васильевич не задумывался, что когда-нибудь нужно будет испытывать его на людях. Зачем ему люди? Есть он сам, а он всегда готов.
Как-то его вызвали к директору института. Вызов этот очень удивил и даже напугал Владимира Васильевича. «Неужели выгонят?» — думал он, поднимаясь по лестнице в директорский кабинет.
— Присаживайтесь и ожидайте,— строго сказала ему секретарь.
Он покорно сел на указанный стул. Ждал не долго.
Дверь раскрылась. Вышел директор с каким-то мужчиной.
— Вот, знакомьтесь, это и есть наш знаменитый Владимир Васильевич,— весело сказал директор.
«Чего это он такой веселый? — подумал В. В.,— точно выгонят!»
— Сергей Николаевич,— представился мужчина.
— Владимир Васильевич,— протянул руку, мужчина пожал сухо и резко. В этом пожатии чувствовалась какая-то особенная сила. При этом было совсем не больно.
— Мы, кажется, сверстники,— сказал мужчина,— наверное, можно просто Сергей.
— Тогда можно просто Владимир,— улыбнулся Владимир Васильевич.
Этот человек начинал ему нравиться. Владимир Васильевич трудно сходился с людьми. И ему почти никто не нравился. Не то чтобы он не любил людей вообще, но друзей у него не было.
Они вошли в директорский кабинет и уселись за столом. Директор сел во главе, на своем обычном месте.
— Сергей Николаевич занимается вопросами избавления от наркотической зависимости. А точнее, разработкой препарата, позволяющего избавлять наркоманов от зависимости.
— Это, конечно, не эликсир счастья,— добавил директор, как показалось, ехидно,— но темы похожи, и я решил объединить ваши усилия.
Владимир Васильевич уставился на нового знакомого. Не было понятно, каким образом его эликсир похож на лекарство от наркомании.
— Я вас, Владимир Васильевич, не заставляю, но работы вы ведете нелегально, так что если откажетесь, то не сможете их продолжать. Вот таким образом,— директор закончил.
Они вышли из кабинета и остановились в приемной.
— Я не хотел, чтобы это звучало как ультиматум,— сказал Сергей Николаевич.
— Но это именно так и прозвучало,— не удержался Владимир Васильевич.
— Я думаю, мы сможем договориться. Мне мало что известно о вашей работе, но кое-что я знаю.
— И что же вы знаете? — спросил Владимир Васильевич.
Сергей Николаевич коротко изложил основные принципы его теории. На самом деле «мало что известно» было очень скромной оценкой. После того, как новый знакомый изложил Вове, что ему на самом деле известно, химику показалось, будто этот человек читает его мысли.
— Вам не удается воплотить это на практике. Тем более понадобятся клинические испытания. Я тот, кто вам нужен. Соглашайтесь.
— Я не знаю… Уже много лет я работаю один,— ответил Владимир Васильевич,— я трудно схожусь с людьми. Мне надо подумать.
— Подумайте, сколько надо,— согласился Сергей Николаевич,— вот мой телефон, звоните, когда примите решение.
Лаборатория, которую возглавлял Сергей Николаевич, была на другой, новой территории института. И поскольку Владимир Васильевич мало чем интересовался, кроме своей работы и того, что непосредственно ее касалось, он ни разу не был в этой части конторы.
Ему выделили отдельный кабинет и познакомили с группой. Там было два научных сотрудника. «Андрей и Валера»,— представились они. И четыре лаборантки. Как их зовут, Владимир Васильевич не запомнил. Он плохо запоминал имена.
Оборудование на новом месте было, как из будущего века. Все новое, как говорили, последнее.
«Надо же, как у нас о наркоманах заботятся,— подумал Владимир Васильевич,— такие деньги на лекарство от зависимости!»
Он мало знал о наркомании, но где-то читал, что на Западе уже есть какие-то антитела, их вводят детям, и те не воспринимают кокаин и героин. С синтетическими наркотиками сложнее. Но он никогда не слышал, чтобы в их институте занимались чем-то подобным. Тем более на закрытой территории. Еще больше его удивило, что ему дали подписать бумагу о том, что вся информация, связанная с новой работой, является конфиденциальной, т. е. секретной. Ну, секретной и секретной, ему все равно некому рассказывать. За последние годы он совсем перестал общаться с людьми.
На последнем оборудовании дела пошли быстрее. Помогали Валера с Андреем, и лаборантки не спали. Была в них какая-то особенная дисциплина. Все задания они записывали, потом уточняли, правильно ли они поняли. И выполняли все с первого раза. Такая точность сначала смутила его, а потом привык, и даже нравилось.
Ему не предложили заниматься ничем другим, кроме собственных изысканий, и В. В. был очень доволен. Иногда он не совсем точно понимал, чего хочет и как это все должно работать.
Но интуиция подсказывала ему путь, а серия последних опытов была не просто удачной. Не то чтобы кто-то стал счастливее. Но Москва не сразу строилась.
Работа шла в нескольких направлениях. Первое — это сам гормон счастья. Второе — разработка устойчивой формы, попросту говоря, не требующий дополнительного введения. Третье — обеспечение безопасности для организма человека.
Через четыре месяца первый пробный препарат был готов. Его испытали на крысах и кроликах. Подопытные хорошо перенесли введение препарата, но как увидеть счастье крысы?!
Как считал В. В., счастье — именно состояние счастья, а не мышление — делает человека человеком.
Он был уверен в своем продукте. Формулу его он увидел лет пять назад, но собрать эти компоненты воедино, при этом в безопасной для организма форме, никак не получалось. И вот животные переносят нормально. А остальное можно понять только после испытания на людях. В. В. всю жизнь ждал этого, он был готов. Испытывать вакцину счастья на ком-то он не хотел. Считал, что не имеет на это права.
В один из дней он остался в лаборатории допоздна. Долго перекладывал бумаги из верхнего ящика стола в нижний, пока дождался, когда все ушли.
Он еще раз зашел в бокс и оглядел подопытных. У тех все было нормально. Крысы сидели в прозрачных аквариумах, и казалось, не обращали внимания на него.
«Раньше они как-то пугались и суетились,— подумал В. В.,— может, это и есть звериное счастье — никого не бояться?»
Было впечатление, они знали, что он придет.
В остальном все было в норме: температура, пульс, давление, анализы. Препарат был полностью безопасен для живых организмов.
В. В. взял шприц и пузырек с вакциной. Он никогда не колол уколы. Ни себе, ни людям, как говорится. Часто видел, как это делается, но сам никогда. Он же не был врачом.
«В руку или бедро? — думал он. — Хорошо, что никогда не делал. Теперь мысли о том, как сделать укол, отвлекают от размышлений о последствиях опыта».
Какими они будут, эти последствия, он не думал.
«В бедро,— решил он. — Удивительно, как не больно и без усилий входит игла в тело». Ему казалось, уколоть себя очень трудно. Это было совсем не трудно. Он аккуратно выдавил все содержимое шприца.
«Теперь смогу знакомым уколы колоть»,— подумал он.
Стал прислушиваться к себе. Никаких изменений не происходило. Все было как всегда. Даже место инъекции не беспокоило.
«Конечно, должно пройти время»,— сказал В. В. сам себе.
Он собрался, выключил свет и пошел домой. Жил он совсем близко от института, минут пятнадцать пешком. Он и ходил всегда пешком. Когда-то ему дали квартиру в новом институтском доме. Это была обычная двухкомнатная квартира на 9-м этаже. Была проблема: часто не работал лифт: «Ходить пешком полезно,— убеждал себя В. В. каждый раз, когда на двери лифта висело объявление «Лифт не работает».
«Хорошо, сегодня починили»,— подумал он и даже не удивился, откуда такая уверенность. Он просто знал, что лифт работает. И действительно, лифт работал и без скрипа прибыл на нужный этаж.
Зашел в квартиру, улегся на диван. Улегся и попытался почувствовать, происходит ли с ним что-то необычное.
«Все будет завтра,— даже не предположил, а как-то уверено сказал сам себе. — Завтра так завтра, а сегодня нужно спать».
Всю ночь снились не то чтобы кошмары. Снилось, что он постоянно веселый и счастливый. Ему хочется погрустить или заплакать, а не выходит. Вместо слез — веселье. Во сне было так весело, что стало даже как-то грустно. И он проснулся. В. В. сел на кровати и свесил ноги. Он прислушался к себе. Все было нормально, ничего не обычного.
«Может, на работу не идти сегодня»,— подумал он.
А то, что произошло с ним в следующую секунду, напугало и удивило очень сильно. А произошло вот что. В его голове вихрем пролетели мысли, вернее, это были даже не мысли. Похоже это было на некое видение. Удивительно в этом было то, что видение было полностью о нем. А напугало, с какой скоростью менялись картинки. Это были не просто картинки. Они были яркими, объемными и «живыми». В том смысле, что все двигалось, перемещалось, персонажи говорили. Говорил и Вова. И в то же время он мог наблюдать за всеми как бы со стороны. Изображения были настолько осязаемы, что казалось, можно уловить даже их запахи. А это было уже совсем невероятно.
В какие-нибудь доли секунды у него в мозгу пролетело, каким будет его день, если он не пойдет сейчас на работу, а за ним и неделя. У него закружилась голова. Владимир Васильевич лег обратно в кровать и попробовал успокоиться.
«Наверное, препарат вызывает галлюцинации»,— сказал он и как бы прислушался к тому, что происходит внутри.
Эта фраза не вызвала никакого отклика. Все прошло нормально. Тогда В.В. попробовал вспомнить, о чем было видение. Как ни странно, несмотря на то, что все длилось какие-нибудь доли секунды, он хорошо помнил, о чем был его глюк. Помнил странно, подробно, в деталях. Глюк был о нем. Вот он не идет на работу. Целый день валяется на диване. Ему звонят, он отвечает, что заболел. Он даже помнил, кто звонил. Он читает. Смотрит телевизор. Выходит прогуляться и т. д. и т. п. Так же отчетливо и второй, и третий день.
«Если бы голова не закружилась, наверное, я бы всю свою жизнь увидел»,— усмехнулся В. В.
Фраза опять никак не отозвалась в сознании.
«Может, померещилось спросонья?»
Ничего такого особенного он не увидел. Было похоже, что эликсир не действует.
«Или пойти на работу?» — подумал он.
И тут опять произошло то же, что и после первой мысли. В голове вихрем пронеслись события. И он явно увидел, что будет, если пойти на работу. И опять следующий день и неделя. При этом события складывались иначе, чем с вариантом, если на работу не ходить. Но это в первый день, а второй, третий и неделя были полностью похожи. И если отличались, то незначительно. Он опять почувствовал головокружение и не смог досмотреть до конца.
«А какой он будет, мой конец?» — подумал В. В., и в сознании ворвался другой сюжет — его сбивает машина. Он даже разглядел номера и человека за рулем. А потом рыжий глиняный холмик и синий железный крест, на который надет жалкий венок из блестящей фольги.
«Бред какой-то»,— подумал В. В. Конечно, бред — за рулем той машины сидел Сергей Николаевич, а на табличке под крестом был этот год и этот месяц.
«Точно, эликсир вызывает галлюцинации, причем сильные. Нужно успокоиться и ни о чем не думать».
Он вытянулся в кровати и попытался сконцентрироваться на дыхании. Начал успокаиваться и задремал. Разбудил звонок. Звонил телефон. Он снял трубку.
«Алло! В. В., это вы? — в трубке зазвучал голос Валеры.
«С работы»,— понял он.
— Да, Валера. Я что-то приболел. Ничего серьезного,— соврал В. В.
Валера предложил привезти лекарства, продукты, но он отказался и положил трубку.
Звонок как звонок. Но что-то насторожило. Он напрягся, пытаясь понять что именно. И тут до него дошло. В его глюке звонил именно Валера. И разговор был слово в слово, как там.
«Значит, и крест правда?!» — подумал он и попытался вспомнить, что было написано. Как-то странно, но напрягаться совсем не требовалось. Стоило ему просто захотеть, и картинка с табличкой появилась перед глазами. Там был и год, и месяц, и число. Все было настолько явно, что верить в это не хотелось. Да и с какой стати? Мало ли что померещится? Эликсир не изучен. Вызывает видения. Через пару дней все пройдет.
Но тут он вспомнил о суперстойкой формуле эликсира: она должна действовать десятилетия и не должна выводиться. А может, и всю жизнь. Опять стало страшно. Он взял какие-то книги с полок и начал читать. И опять это дежа-вю. Он точно знал, что книга новая, и он ее точно не читал. Почему же она так знакома? Она тоже была в голове в тех видениях несколько часов назад. Опять все сходилось. И вдруг его поразила догадка. Когда-то давно один очень странный товарищ рассказывал В. В. об устройстве сущности человека. Вернее, о том, что такое судьба, дежа-вю и прочие малоизученные вещи. Он сказал тогда, что в каждом человеке заложен как бы личный код. В нем записано то, что должно происходить в этой жизни. И, в принципе, каждый человек может прочитать этот код и узнать свою судьбу. Но код этот, информация, записан на непонятном нам языке. Поэтому человек не может постичь свое будущее. Иногда в состоянии стресса или под действием лекарств какие-то части открываются, и человек видит свое будущее. Правда, он не понимает и не запоминает, что увидел. А когда увиденные события происходят через много лет, нам кажется, что мы уже были здесь или говорили с этим человеком.
Есть еще люди, обладающие даром читать чужие коды и предсказывать будущее. Тогда В. В. не поверил и смеялся. Он еще шутил, что если этот код прочитать до конца, то и жить не интересно. Весь прикол нашей жизни в том, что мы никогда точно не знаем, когда она закончится. А теперь он знал!
Значит, эликсир не делает счастливым, он помогает прочитать код. И это не глюки, это — правда — и машина, и табличка, а значит, и дата правильная.
«Значит, жить осталось меньше месяца?» — думал он.
Он никогда не задумывался о том, что когда-нибудь его не станет. Он никогда не пытался представить этот мир без себя. На это у него просто не было ни времени, ни фантазии.
«И все-таки я его сделал! — думал он. — Пускай не эликсир счастья, но все равно очень крутое изобретение. Как минимум на Нобелевскую».
«За что же он меня убьет?» — спросил сам себя.
И опять появилась картинка. Они с Сергеем сидят в ресторане. Вова сильно пьян и рассказывает о том, что без разрешения испробовал препарат на себе и о последствиях этого опыта. С. Н. утешает его, но лицо у него холодное и жестокое. Совсем другое лицо.
«Как же я раньше не заметил? Вот, значит, в чем дело! А ему-то какое дело? Неужели себе хочет присвоить открытие и премию получить?» Вопрос остался без ответа.
«Значит,— мысль судорожно заработала,— если я никому не расскажу, все сложится иначе? Или все равно под машину попаду?»
Ответа опять не было.
«Как-то нелогично работает препарат! А кто сказал, что он работает? Или что он должен работать логично?»
Да, искать в последних событиях логического объяснения не имело смысла. Коды, будущее и судьба. Эти понятия мало подходили к понятию логика. А объяснить себе, а значит, понять механизм, структуру действия эликсира хотелось невыносимо.
Он механически включил телевизор. Показывали передачу о войне. Диктор ровным, густым голосом говорил о том, как за час до сражения наши войска нанесли встречный артиллеристский удар и сорвали планы немцев. В итоге эта битва стала решающей и изменила весь ход войны. Решающим тогда стало слово командующего. Тот на свой страх и риск отдал приказ. Если бы он ошибся… Понятно, что было бы с ним, если бы он тогда ошибся. Откуда он мог знать, подумал Владимир Васильевич. Он уже не удивлялся, что передача тоже была в его глюке. Но от всех этих мыслей голова шла кругом.
На воздухе думается легче. Он оделся и вышел на улицу. Он улыбнулся этой мысли. Ведь он уже знает, куда пойдет и что увидит.
Когда вышел из дома, ноги как бы сами начали идти в сторону парка, как в видении.
«А если взять и пойти в другую сторону?»
Тут же в голове промелькнули картинки, как все сложится в этом случае.
«Значит, можно! Значит, можно все менять»,— думал он и шел в другую сторону.
Ему было все равно, это не имело ровно никакого значения. Он ведь все знал заранее. Даже не пошел к ближайшему магазину, он знал, что там закрыто. Дойдя до дальнего супермаркета, купил какие-то продукты. Больше по привычке. Есть не хотелось, вернее, он совсем не думал о еде. И даже когда подумал, не обнаружил у себя признаков голода.
Вот уж действительно, чем более развит человек духовно, тем меньше ему хочется пищи телесной.
Потом он вышел на Арбат и понял, как далеко ушел от дома. По Арбату, как всегда, гуляли люди. Было много молодежи, ходили девушки и женщины.
В. В. почти не интересовался женщинами. Работа занимала все его время. Он не знал их и даже боялся. Но все это было раньше. Теперь он знал все и начинал не бояться. Он сел на скамейку возле какого-то кафе и начал разглядывать прохожих. Его взгляд остановился на одной девушке. Она была очень ярко одета и не могла не привлекать внимания.
«Вот если бы с ней познакомиться!» — подумал он. И тут же увидел продолжение. Картинка была яркой и отчетливой. Он уже начинал привыкать. Девушка оглядела его презрительно с головы до ног.
— Триста есть у тебя?
— Чего триста? — не понял В. В.
— Долларов! На работе я,— ответила красавица.
«Ничего себе! Вот как бывает,— думал он. — Работает… Кем, интересно, и зачем ей $300?» Денег у него почти не осталось, он все истратил. Но даже если бы и не тратил, такой суммы В. В. не имел.
Дальше он развлекался тем, что выбирал из толпы девушку и задавал себе тот же вопрос. Варианты были разные. Хотя в целом они были похожи, его отшивали и не хотели с ним иметь ничего общего.
«Странно! Почему так происходит?» — подумал он. Но ответа не было, не было и картинки.
Он встал со скамейки и пошел вдоль витрин. Увидев свое отражение в одной из них, он понял, в чем дело.
Выглядел он, мягко говоря, не респектабельно. Он даже не мог вспомнить, есть ли у него дома зеркало. В. В. очень редко стригся, носил бороду. Одежда была куплена очень давно. Он стирал ее и гладил иногда, но вид у него был уж очень жалкий.
«Нужно подстричься, побриться,— думал он,— и купить что-нибудь из одежды».
Дома у него были деньги. Нужно сходить и взять. Было еще не поздно. И он пошел к дому. Когда зашел в квартиру, поставил пакеты с покупками на кухне. Взял со шкафа коробку с деньгами. Зарплату пускай и небольшую, он получал. В коробке накопилось прилично, он почти ничего не тратил. Пересчитал деньги. Хватит, чтобы одеться.
«Ну, все, иду одеваться и приводить себя в порядок!»
Но тут в голове опять пронеслись несколько картинок. Первая: он приходит подстриженный и нарядный на работу. Все не могут понять, в чем дело. Вторая С. Н. спрашивает, что случилось, и смотрит очень внимательно, когда В. В. что-то врет насчет того, что жизнь летит и надо о себе подумать. Третья С. Н. ведет его в ресторан. А потом еще две картинки, их В. В. уже видел. Он зябко поежился и положил деньги обратно в коробку. Было понятно, не стоит рассказывать никому, что попробовал эликсир. «Но почему он убьет меня?» Ответа не было, и картинки не появились.
«Наверное, они отзываются только на мысли связанные с действием,— думал он. — А что, если мне самому его убить!?» — подумал В. В. и тут же получил картинку себя, рыдающего и бубнящего в нос: «Я никогда, никогда не смогу!». «Наверное, я и вправду не смогу»,— подумал В. В.
А он сможет! От этих рассуждений он совсем зашел в тупик. День получился очень длинным. Еще он много гулял, и ему нестерпимо захотелось спать.
Он с трудом добрел до кровати и даже не подумал о завтра. Просто повалился на кровать и уснул крепко, как в детстве, когда целый день отец водил его по зоопарку, а он бегал от клетки к клетке и за день так набегался, что засыпал на руках у отца. Засыпал и не замечал, как его приносили домой, раздевали и укладывали. И он спал так крепко, что не видел снов.
В большом кабинете с высоченными потолками за широким дубовым столом сидел человек. Второй человек напряженно застыл по стойке смирно и не сводил глаз с первого.
— Так ты говоришь, работа продвигается? — первый не спеша, листал папку с докладом.
— Так точно,— сказал второй.
— А этот ваш химик не заметил, что у него за эликсир получается. Первый оторвался от доклада.
— Никак нет. Он хоть и химик, но полный ботаник,— ответил второй.
— Послушай, мы с тобой сколько лет вместе служим? Больше десяти, кажется? — спросил первый.
— 15 лет и 6 месяцев,— барабанил второй.
— Такая точность! Как в тюрьме дни считаешь?
— Никак нет. Просто люблю точность! — не унимался второй.
— Знаю, за это и ценим. 15 лет — надо же! Ты давай садись, и поговорим по-человечески. Без этих «так точно» и «никак нет»,— протянул первый.
Ему было лет 60—65. Лицо было болезненно серым, а веки опухли. Это был очень уставший человек. Второй сел на краешек стула и не сводил глаз со своего начальника.
— Ты понимаешь, какое это дело? На какой уровень выйдет наша служба, если препарат будет создан? Это дело всей моей жизни! Мы опередим всех! Агенты, просчитывающие все варианты на несколько лет вперед. Люди, преданные системе, никогда не совершающие ошибок. С сотней таких можно создавать правительства. Смещать режимы. Это, как ни высокопарно звучит, мировое господство. Так что я рисковать не собираюсь. Обеспечь полную секретность! — Первый замолчал, давая понять, что ждет ответа.
— Я понимаю степень ответственности,— начал второй,— работы проводятся в обычном НИИ. Правда, на закрытой территории. Все сотрудники — наши люди. Но и они уверены, что работают над некой вакциной. Привлеченный сотрудник, кличка «Химик», уверен, что работает над препаратом «Эликсир счастья», и ни о чем не подозревает. Все данные по разработке у меня. Копий нет. Объект охраняется только по периметру. Внутри нет даже видеонаблюдения, чтобы не допустить утечки видеоматериалов. Я ручаюсь за успех, если он возможен. И понимаю ответственность.
— Что значит «если»? — повысил голос первый. — Ты же говоришь, со дня на день. Вот и отчет.
— Сказать точно можно только после испытания препарата на людях. Это такой процесс. Никто не может дать вам стопроцентной гарантии. Но все возможное я сделаю.
— Что планируешь делать с химиком после завершения работ?
— По обстановке. Парень талантливый, может пригодиться. Но если будет приказ… В общем, вам решать.
— Ладно, разберемся. Можешь идти. Но смотри, я не пугаю, а предупреждаю, ты знаешь.
— Так точно,— второй встал и вышел из кабинета. Он спустился по широкой лестнице, показал удостоверение дежурному у входа. Тот застыл по стойке «смирно».
Сергей Николаевич вышел из здания и сел в свою «Волгу».
«„Смотри, предупреждаю!“,— думал он,— как будто я и сам не знаю! А вот химика жалко, если что. Хороший он, видно, парень!»
Он выехал на улицу и поехал в сторону института.
Когда В. В. проснулся утром, первое, о чем он подумал, было: «Это все мне приснилось. Как же хорошо, что это все приснилось!»
Но чем больше он просыпался, тем больше вспоминал вчерашний день. И все яснее становился тот факт, что вчерашний день был, и все было на самом деле.
«Надо вставать и на работу». Это было последней каплей, он тут же увидел всю картину рабочего дня. И специально остановил картинки. Он уже начинал понемногу управлять глюком. Зачем смотреть, что будет завтра, ведь можно все менять.
В. В. быстро собрался и пошел на работу. В лаборатории уже был Валера. Он поинтересовался, как здоровье, и доложил, что за вчерашний день ничего важного не случилось.
«Не случилось!? — думал В. В. — Знал бы ты, милый, что случилось, удивился бы!»
Но он не стал представлять, что будет, если Валера узнает. Доложит С. Н., а дальше В. В. уже видел. Спасибо.
Потом приехал и сам С. Н.
— Как дела? Какие результаты? — спросил он.
— Подопытные живы. Никаких изменений. Не знаю. Такое впечатление, что препарат не действует. Но, по крайней мере, он безвреден,— ответил В. В.
— Пока не проверим на людях, ничего не поймем,— и С. Н. ушел в свой кабинет.
Когда, на каких именно людях, он уточнять не стал. Понятно было лишь одно: чем позже это случится, тем лучше. Вдруг эти люди поймут и узнают, что он пробовал препарат? А что будет тогда, В. В. знал.
«Странно,— думал он,— почему такое странное действие? — Ничего общего со счастьем. А ведь он был уверен, что действие должно быть иным. — Может, ошибка?» — думал он. От этих мыслей картинки не возникали, и В. В. полдня ломал голову над тем, как сформулировать вопрос, чтобы она появилась. Очень хотелось узнать, чем вызван этот результат.
Он вспомнил, как в школе на каком-то опыте ребята подменили ему реактивы и он чуть не сжег лабораторию.
Может, и сейчас была подмена? И может, она была не случайной? Уж очень странные эти лаборантки и научные сотрудники. Он всю жизнь по лабораториям и ни разу таких не видел.
И если ошибка не случайна, то они его просто используют. А когда попользуются и он станет не нужен, они выбросят его на помойку. В. В. уже видел, как она выглядит.
После обеда шеф вызвал его в кабинет. Было удивительно, но за те месяцы, что он работал в этой конторе, В. В. ни разу не был в кабинете у шефа.
— Как думаете, когда можно испытать вакцину на людях?
— Я не уверен, что это безопасно. Думаю, не раньше чем через два месяца,— ответил В. В., ему хотелось выиграть время. Время более длительное, чем указано на синей табличке. — Мы должны быть уверены, что не произойдет никаких мутаций, изменений или летального исхода. Пока подопытные живы. Но прошло всего несколько дней, и сказать определенно ничего нельзя!
А сам подумал: «Ты тоже подопытный и тоже жив пока». Подумал так усиленно, что испугался, не сказал ли чего вслух.
Но С. Н. продолжал спокойно и уверено:
— Думаю, хватит недели или, самое большее, двух. Это не обсуждается, у меня сроки. В конце концов, я отвечаю!
— Хорошо,— согласился В. В., а сам подумал: «Вводим людям через две недели».
Появившийся глюк не напугал его ничем. Обычным солдатам вводят вакцину. Странно было, почему солдатам, они что, солдаты-наркоманы?
Вся эта история начинала ему не нравиться. Военная выправка сотрудников. Подопытные солдаты. Похоже, и препарат они делали военный. Получается, они делают оружие. И, зная все о его работе, они изменили некоторые компоненты. И он для них добился результата.
Стало ясно: необходимы проверка и тщательный анализ. При этом действовать нужно так, чтобы не возникло подозрений. А как взять образцы? Как провести тесты, да так, чтобы никто ничего не заподозрил? Доступа к вакцине у него теперь не было. На следующий день все образцы и готовую вакцину Сергей закрыл в сейфе, ключ от которого был только у него одного.
Целую неделю Владимир Васильевич обдумывал варианты, но взять вакцину второй раз никак не удавалось. Идея была настолько проста, насколько гениальна: нужно взять анализ собственной крови и выделить вакцину из нее. Как он сразу не додумался?
Теперь требовалось взять кровь из вены. Владимир Васильевич никогда не делал таких манипуляций, он всегда боялся крови. Прочитав несколько страниц в учебнике по внутривенным инъекциям, он решился. Долго метился в пережатую жгутом синюю вену. Несколько раз казалось, что попал. И вот, наконец, шприц наполнился темно-красной, почти черной жидкостью. От радости Владимир Васильевич вытащил иглу из вены, и не успел он опомниться, как тонкая струйка крови брызнула из незаметного прокола. Она оставила на полу полоску толщиной с нитку и длиной с метр. Владимир Васильевич растерялся, схватил тряпку и размазал полоску по полу. Большой кусок пола стал вдруг красного цвета. От неожиданности и такого количества крови у него закружилась голова. Но он справился. Главное, проба была взята, и он без труда выделил нужные компоненты.
Проверка подтвердила. Когда он внимательно изучил пробы вакцины, не сразу, но он увидел изменения. На первый взгляд все было так, как он задумал. Но это только на первый взгляд. В структуре его эликсира были посторонние молекулы какого-то неизвестного вещества. Выходит, его эликсир был использован как носитель для этих элементов. Вот над чем работала их лаборатория! В чистом виде эти элементы были нестойкими и очень токсичными. Но в сочетании с его эликсиром они становились совсем другим препаратом. А действие этого препарата он ощущал на себе каждую минуту.
«Значит, оружие,— думал В. В.,— представить только командующего армией, который все знает заранее.
Он победит весь мир. Александр, Чингисхан, Гитлер — все они дети по сравнению с этим человеком. Это ведь власть над миром. И это сделано с его, В. В., помощью».
Через две недели они испытают на солдатах, а потом? Что будет потом, об этом думать не хотелось. Уничтожить препарат? Они сделают новый. Уничтожить их? На это он не способен. Ему даже таракана жалко задавить. Он же живой. Рассказать всем — в газеты, на ТV,— да никто не поверит!
Соответствующие картинки подтвердили его мысли. Процесс этот явно совершенствовался. Картинки возникали по мере появления правильных мыслей.
Он уже понимал: вопросы задавать бесполезно, только мысли, связанные с действием.
Вот эти мысли и ответы на них завели его в полный тупик. И выхода не было.
Когда вечером он возвращался домой, к нему подбежала цыганка. Их в это время было полно в городе.
— Бриллиантовый, давай погадаю! Всю правду расскажу за десять рублей! — тараторила она.
— А пускай! — подумал он. И в голове промелькнуло: одна держит его за руку, вторая вытаскивает из кармана деньги. Он улыбнулся. Засунул руку в карман и сжал кошелек. А вторую протянул цыганке.
Та посмотрела на его руку и в испуге отскочила:
— Ты сам все про себя знаешь!
— И про тебя тоже! — зло сказал В. В. и пошел к дому.
День заканчивался. Все запуталось еще сильнее, чем вчера. И даже новые способности не помогали ему распутать этот клубок.
В кабинете с большим столом зазвонил телефон. Уставший человек снял трубку:
— Да! Я слушаю,— сказал он.
— Через две недели мы готовы к испытаниям на людях. Так что все по плану.
Серое угрюмое лицо на секунду осветилось чем-то похожим на радость.
— Давай, Николаевич, я на тебя надеюсь! Человек положил трубку и задумался. Он столько лет ждал своего шанса, и вот, кажется, все получается, и он получит, то чего столько лет хотел. Но радости, тем более счастья, он не ощутил. Слишком устал. Слишком трудной была дорога к этой цели. Были и сомнения, сколько раз казалось, завтра все получится, и не выходило.
Последние две недели до главных испытаний В. В. работал по двадцать часов. Никто этому не удивился. Понятное дело, ответственный человек, испытание на людях — шутка ли. Правда, работы уже почти закончены, ну, хочет проверить, пускай.
Он даже взял у шефа тетрадь с расчетами и описанием опытов. Нужно все еще раз проверить. С. Н. хоть и нехотя, но документы дал. Они были в двух больших общих тетрадях, а не на компьютерных дискетах, как было уже давно принято. Все знали, С. Н. не любит компьютеры. Тетради В. В. вернул, все было нормально. Он лично сказал, что опыт готов на сто процентов и уверен, накладок не будет.
И вот настал день испытаний. В лаборатории появились четверо ребят. Все они были коротко стрижены, с обветренными синими руками.
— Можно, я сам вколю им эликсир? — спросил Владимир Васильевич,— я столько лет ждал этого дня!
— А сумеете? Вы ведь никогда не делали этого?
— Вот и научусь заодно,— сказал Владимир Васильевич весело.
В общем напряжении никто не заметил его веселости. И ему разрешили.
Он сделал уколы всем четверым, и их разместили в специально оборудованной палате.
— Результат должен наступить через три дня,— сказал В. В.
— Откуда такая уверенность? — спросил С. Н.
— Интуиция,— как-то особенно радостно ответил В. В.
— Ну, через три так через три, будем наблюдать. Они осмотрели подопытных через два часа.
Все было нормально, никаких изменений.
— Возможно, действительно должно пройти время,— сказал С. Н. задумчиво.
— Можно мне выходной взять,— спросил В. В.,— а то я две недели работал, не выспался.
— Если интуиция вас не подводит, возьмите три,— сказал С. Н.
— Я дома буду если что! Звоните, когда понадоблюсь. А через три дня буду,— засмеялся В. В., и опять никто не заметил его веселости.
На следующий день в казино на новом Арбате зашел мужчина средних лет. Он с интересом разглядывал залы, было впечатление, что он здесь впервые.
— Первый раз у нас? — спросил охранник.
— Да, самый первый. Я никогда не был в таких местах! — сказал мужчина и как-то весело, по-детски рассмеялся.
— А как все происходит, объясните, пожалуйста! — И он улыбнулся так открыто и счастливо, что сразу два менеджера начали объяснять ему.
Из всех предложенных игр он выбрал рулетку.
— Ничего уметь не надо, просто ставлю деньги — и была, не была? — радовался мужчина.
У него в руках была небольшая коробка. В ней оказались деньги, немного, но этого было достаточно, чтобы начать играть. Он поменял деньги на фишки и еще раз уточнил, сколько и куда можно ставить.
А вот потом началось странное. Он поставил все фишки на черное, и цвет выиграл. Тут не было ничего странного. Но потом он разделил их на три кучки и поставил на цифру, цвет и нечет и выиграли все три.
Дальнейшие ставки были еще более странными. Он ставил на цвет, на ноль, на цифры и каждый раз выигрывал.
Пока в казино успели опомниться, он выиграл неприлично много. Не помогла даже обычная в таких ситуациях смена крупье.
Его позвали и сказали, что играть с ним не будут.
— Как дети, честное слово! Не хотите со мной играть! А почему, ну что я вам сделал? — Человек капризно, по-детски, надул щеки, и показалось, что он заплачет. А потом вдруг расхохотался и сказал:
— Ладно, гоните деньги неудачники! — И достал из кармана большой пластиковый пакет.
Все были настолько ошарашены, что деньги выдали. Он выиграл ровно столько, сколько «нала» было в кассе.
Человек взял пакет и радостно распрощался с работниками. Те пребывали в легком шоке.
В тот и следующие два дня похожие случаи происходили на других предприятиях, предназначенных для отъема денег у трудящихся.
Приходил человек и выигрывал всю наличность, ровно столько, сколько было в кассе. И пока служащие не понимали, что происходит, он забирал выигрыш и уходил.
Через три дня все закончилось, и меры по запрету на допуск данного лица в игорные заведения, принятые внеочередным слетом игорного профсоюза, были напрасны.
И хотя все точно знали, что это невозможно, тот человек выигрывал свои деньги честно.
В те дни было еще одно место, где происходили странные вещи. Да, это была лаборатория на закрытой территории.
Было странно не только то, что четверо испытуемых, подопытных ребят, которые еще три дня назад были похожи на загнанных зверьков, теперь веселились с утра до вечера. Странно было и то, как на это реагируют сотрудники лаборатории.
Странным в этом веселье было то, что оно выглядело полностью естественным, как бы состоянием счастья. Вернее сказать, подопытные и были счастливы. Их радовало все, все доставляло им удовольствие. Выглядело это, по меньшей мере, странно.
Когда утром третьего дня появились первые признаки веселья, С. Н. еще надеялся, что это какой-то побочный эффект. К обеду, когда подопытные начали смеяться в голос, стало понятно: происходит что-то не запланированное, а значит, ужасное.
Добавляло напряжения и то, что В. В. не брал трубку. А посланный к нему домой Валера вернулся ни с чем.
Было понятно, что опыт провалился, а химик пропал. Но была надежда. Были тетради, в которых подробнейшим образом были записаны все опыты и формулы вакцины.
«Можно все восстановить! Ведь все записано! — пронеслось в голове у Сергея Николаевича,— иначе все!»
Он точно знал, что человек из кабинета его не пожалеет. Да чего там, не просто знал, он даже видел, как все это происходит. За столько лет он не раз сам приводил подобные приговоры в исполнение. Обычное ДТП — и все. Нет человека — нет проблемы. Иллюзий Сергей не испытывал. «Срочно все восстановить!» — лихорадочно пронеслось в голове.
С. Н. зашел в кабинет и открыл сейф. Слава богу, тетради были на месте. С. Н. вынул их из сейфа и открыл. Вот где была трагедия: у него в руках были только обложки, а бумага страниц превратилась в какой-то пух! Он сыпался на пол, а С. Н. ползал на четвереньках и бессмысленно пытался собрать то, что еще несколько дней назад было подробными материалами исследований.
В дверь постучали, и вошел Валера. Он держал в дрожащих руках красивую открытку. На ней золотом было вытеснено «С Праздником!»
— Это от него! — сказал Валера срывающимся голосом.
— Читай! — закричал С. Н.
Поздравление было коротким и прозвучало, как некролог.
«Поздравляю! Мы создали вакцину счастья! Очень надеюсь, что она наполнила счастьем и вашу жизнь».
Подпись — Химик. И P. S.
«Завоевание мира оставим до лучших времен».
— А-А-А-А! — протяжно и дико закричал С. Н. Он упал и затрясся, как сумасшедший.
— От радости он, что ли? — сказал Валера остальным сотрудникам, когда С. Н. увезла «скорая».
Потом позвонили из управления, спрашивали о результатах. А когда услышали, что случилось, какой-то человек ругался, очень неприлично ругался.
А в своей отдельной палате веселились четверо подопытных.
В пустом вагоне метро ехал человек, недавно наводивший ужас на московские казино. Он как-то загадочно улыбнулся сам себе.
В этом человеке не без труда можно было узнать Володю-Химика.
Непонятно было, что такой приличный и элегантный человек делает в подземке? За последние три дня В. В. сильно изменился. Он был выбрит и подстрижен. Новый костюм сидел точно по фигуре. А блуждающая на лице мечтательная улыбка говорила о том, что человек этот абсолютно счастлив.
«Странное действие,— думал В. В.,— военная вакцина в сочетании с эликсиром счастья!»
Теперь он не просто знает будущее, он знает, как сделать его счастливым.
Когда две недели назад он изменил препарат и добился результата, о котором мечтал столько лет, он и так был счастлив. А когда испробовал его на себе, это состояние не покидало его ни на минуту.
Он знал, что искать его некому, да и как они, маленькие, найдут его. Ведь теперь он знает каждый их шаг, и это веселит не меньше, чем эликсир.
Поезд остановился, и в вагон вошла девушка. Она посмотрела на В. В. и улыбнулась ему в ответ.
«Нужно познакомиться с ней!» — подумал он.
И его сознание выдало картинку, от которой В. В. почти засмеялся, так понравилось ему увиденное.
***
— И вот так он смеется каждый день,— сказал человек в белом халате своему коллеге. Они внимательно разглядывали пациента отдельной палаты через суперпрочное стекло в двери.
— Да, интересно, что он там видит в своих глюках? — спросил второй.
— Этого мы никогда не узнаем,— ответил первый.